Александр Сапаров - Путь к трону. Князь Глеб Таврический
Мы так и не смогли вечером договориться о дальнейших действиях, но это было потому, что мои советники, высказав свое мнение, устремляли свои взоры на меня, я же хранил молчание, так как не мог пока понять, как нам надлежит действовать дальше. Было ясно одно – что самоубийц среди печенегов нет и на вагенбурги они не полезут, прекрасно зная, что у нас восемьдесят тысяч всадников. Наверняка будут сидеть за валом и наблюдать, а обстреливать нас станут из катапульт. А за печенегами, за следующими засечными чертами, нас наверняка ждали уже хорошо экипированные булгарские воины. Так что хочешь не хочешь – надо было идти в разведку.
Уже совсем стемнело, когда семь человек, совершенно невидимых в темноте, прошли через лагерь и ушли в ночную мглу.
Пока не взошла луна, мы шли достаточно осторожно, но потом идти стало легче, и вскоре над нами навис уходящий в обе стороны от нас вал земли. Вал, конечно, впечатлял, он был почти десять метров высотой, а за ним был небольшой ров, – видимо, отсюда и выбиралась земля для вала. По нему на приличном расстоянии друг от друга стояли часовые. Нас они, конечно, не заметили, и в наши планы на сегодня никаких диверсий не входило, чтобы не тревожить противника. Далеко в темноте светились красные точки костров печенегов, которые сейчас тоже, наверно, ждали нашего нападения. Мы проползли через вал и спустились в ров. В лунном свете было не очень хорошо видно, но мне показалось, что старый вал в некоторых местах наползал на ров, – видимо, когда-то место было выбрано неправильно, здесь даже были видны следы недавней работы: сползшую землю тщательно убирали. Да, это было настоящее укрепление, брать его на лошади – смертельный трюк, с этого вала прыгнуть в ров – это для коня переломать все ноги, а без коней степняки не воины. В свете зари я увидел в стороне печенежского лагеря какие-то конструкции. Мы подобрались поближе – это были небольшие катапульты, видимо предназначенные для стрельбы по коннице.
Ну что же, план завтрашнего боя у меня начал вырисовываться.
Мы неслышно проскользнули через вал, метрах в двух от почти спящего караульного, и побежали к нашему стану.
В нашем лагере нас также никто не заметил, и я спокойно просочился в свой шатер. В нем сидел Ратибор, сна в его глазах не было ни капельки. Он спокойно ждал, пока я сниму с себя промокшую насквозь от росы черную одежду, перевязи с ножами, сюрикенами, сумку с веревками, крюками и прочими изделиями, предназначенными для лишения жизни. Лишь после того как я оттер свое лицо от сажи и уселся напротив с кубком теплого вина, он спросил:
– Ну как, ты все решил?
– Да, Ратибор, завтра ночью мы возьмем эти укрепления.
Когда наступило утро, булгарские дозорные увидели, что огромный лагерь, раскинувшийся перед ними, приходит в движение. Быстро убирались походные шатры, разбирались вагенбурги, и вскоре, заскрипев телегами, бесчисленные отряды начали двигаться на юг, обратно в свои степи. Когда возбужденный Темирь Хозя появился на валу, в лагере оставались около десяти тысяч половцев. А вот они, похоже, никуда не собирались. В воздух поднимался дым от множества костров. Видимо, воины готовились завтракать. Самые наглые на конях подъезжали к валу на выстрел из лука, что-то кричали, делали непристойные жесты, явно показывая, в каком месте они видели воинство печенегов.
Молодой хан взъярился. Дрожа от ярости, он заорал:
– Куманы обнаглели, они не считают нас мужчинами. Немедленно поднять оба тумена!
– Хан, – обратился к нему один из сопровождающих – старый седобородый воин с морщинистым лицом и хитрыми, сомкнувшимися почти в щелочку глазами. – Неспроста эти куманы нас так дразнят, здесь что-то не так.
– Что здесь не так! – раздраженно закричал Темирь Хозя. – Они думают, что со своим каганом Глебом хозяева степи! Сейчас эти наглецы заплатят за это!
Прошло два часа. В лагере половцев по-прежнему царило спокойствие. Костры погасли. Но по-прежнему отдельные храбрецы подъезжали к валу и кричали про трусливых печенегов и выпускали стрелы.
Неожиданно сразу в десяти местах открылись замаскированные проходы, и оттуда с дикими криками начали появляться всадники.
Испуганные половцы рванули к своему лагерю, где на первый взгляд был дикий переполох. Но когда передовые отряды печенегов подскакали к небольшому рву, окружающему воинский стан, их встретил дождь стрел, послышались крики раненых, ржание лошадей. Первая атака была отбита, когда же печенеги, сделав круг, вновь устремились к своей цели, лагерь был пуст. Все десять тысяч половцев плотной массой удалялись в сторону Итиля.
– Вот видишь, Кеген! – кричал подъехавший к своему советнику Темирь Хозя. – Если бы они заманивали нас в ловушку, то бежали бы вслед за ушедшими войсками.
Между тем погоня продолжалась уже несколько часов. Преследователи никак не могли нагнать ловко ускользавших от них половцев, те, пересаживаясь на ходу на вторую и затем на третью лошадь, ухитрялись сохранять нужную дистанцию, хотя время от времени некоторые падали, сраженные случайными стрелами печенегов. Распаленный погоней хан не замечал, как растянулись его тумены. Далеко впереди замаячили два кургана, и половцы ринулись между ними, как будто там их ждало спасение.
И действительно, когда первые печенеги проскочили за ними, они остановились как вкопанные. Впереди стройными рядами стояло тридцать тысяч тяжеловооруженных русских ратников, их строй слегка раздался в стороны, пропустив за себя серые от пыли, нестройные ряды уставших половцев, и вновь сомкнулись в ощетинившийся пиками строй. Между тем в ряды застывших печенегов сзади продолжали напирать отставшие, и вскоре на небольшом участке между курганами скопилось несколько тысяч бойцов.
Неожиданно вершины кургана сверкнули, оттуда поднялись клубы белого дыма, и до ушей печенегов донесся непонятный грохот, и половина столпившихся всадников упала на землю. Ряды русичей как будто ждали этого момента – и с нарастающей скоростью и криками «хурра» бросились на оставшихся в живых.
Темирю Хозе повезло – картечью его не зацепило, и сейчас он лихорадочно нахлестывал уставшую лошадь, надеясь уйти от погони, которая следовала за убегающими печенегами.
Он, приподнявшись в стременах, гортанно выкрикнул приказ, и все печенеги, передавая друг другу его слова, развернулись, веером разъезжаясь в разные стороны, стремясь уйти из-под удара монолитно следующей за ними конницы.
Но на этот раз затея не удалась: их противник хорошо знал все степные хитрости, и воины, стремившиеся уйти в стороны, обнаружили, что там их ожидают тысячи половцев. Увидев, что им не уйти, печенеги повернулись и с отчаянием обреченных пошли на пики русских.
Уничтожением печенегов занимались русские полки и двадцать тысяч половцев. У остальных моих войск были другие цели. Когда оставленные в лагере половцы увели тумены Темиря Хози в нужную сторону, якобы ушедшие войска повернули обратно и к вечеру уже вновь достигли оборонительного вала. Мы опять заняли почти неповрежденный лагерь и начали устраиваться там, не обращая внимания на крики злобы со стороны осажденных. В мой шатер зашли тени и по очереди выкладывали схемы с отмеченными в валу замаскированными проходами. Когда уже начало темнеть, прибыл гонец от Ратибора, сообщивший, что Темирь Хозя вместе со своими туменами приказал долго жить. Обозленные половцы вырезали их всех.
«Ну что же, – подумал я, – про Калку здесь еще никто не слышал, надеюсь, и не услышат, – интересно, а там, где упокоили двадцать тысяч печенегов, никакой речушки не было?»
Воодушевленный такими новостями, я принялся за раздачу следующих приказов.
Опять наступила ночь, на валу перекликались часовые, у нас же была работа в полном разгаре. Собранные со всех половецких родов умелые пластуны вместе с моими тенями готовились к выходу.
Сборы были недолгими, и вскоре сто человек еле слышно исчезли в темноте. Через несколько минут послышался легкий шум, две моих тени вернулись, волоча за собой рослого мужчину. Они с усмешкой сказали, что он лежал в траве и думал, что его никто не заметит, и вновь ушли в темноту. Разведчик булгар оказался не очень стойким и рассказал, что несколько человек были посланы Менгли-беем выяснить все, что можно, о наших силах и целях. Они планировали захватить несколько пленных для этого. Но все получилось наоборот.
В стане никто не ложился – все ожидали приказа на выступление, поэтому у вражеских разведчиков не было никаких шансов.
После полуночи, когда мы все не отрывали взгляда от чернеющего в призрачном лунном свете вала, там мелькнула искра света, раздался громкий взрыв, а затем почти одновременно еще несколько. Когда уже все сидели в седлах и направлялись в проделанные проходы, вдалеке за валом появился отсвет огня, который становился все ярче, – это горели булгарские катапульты.
